Мы в некотором роде соседи: от Дома Ростовых на Поварской до Дома Гоголя на Никитском бульваре — не больше десяти минут пешком; к тому же Гоголь был прихожанином храма Симеона Столпника на Поварской. Гоголь рядом: от этого знания весело – и тревожно.
Гоголь был, кажется, самой интригующей фигурой в пантеоне русской классики, — и сейчас остается, может быть, самой большой её тайной. Его «жизнь после смерти» оказалась такой же мистически насыщенной, как и его проза: «великий трепет» прошел по всем жилам русской литературы — и ничего больше не было как прежде.
«Гоголь силой слова хотел связать нечисть, чтобы освободить от нее красоту и добро. Он этому делу предался с такой силой страсти, что его образы стали живыми существами, как будто автор вывел этих жителей тьмы на свет, и они вынуждены были во всей наготе своей остаться между людьми», — писал Михаил Пришвин. Гоголь действительно смог установить сообщение с мирами высшего порядка, как бы их не называть: горними сферами или пространствами духа, — и мы, открывая любую из его книг или проходя по гоголевским местам, до сих пор чувствуем на губах привкус нездешнего пепла.
