Его любят и не любят за одни и те же взгляды и позиции — каждый высматривает свое, в зависимости от личных символов веры.
Но есть то, на чем сходятся, кажется, все: на том, что «Былое и думы», одна из центральных книг русской классики, — великое языковое и интеллектуальное приключение, особенная русская инициация. Всякий, кто погружался в стихию этого великолепного, роскошного вдохновенного слова, мысли — язвительной и уязвимой, противоречивой патетики, — всякий выходил из этой реки несколько оглушенным.
«Былое и думы», задуманное как «отражение истории в человеке, случайно попавшемся на её дороге», само стало дорогой бесстрашно исповедальной прозы, намертво связанной с острым общественным переживанием.
