«Томная комнатка» и чего не хватило Каштанке: на вечере обсудили «черные ящики» чеховской прозы
Татьяна Никитична как всегда живо, остроумно и содержательно рассказала, каким она видит мир чеховской прозы, и обобщила некоторые итоги своих читательских разысканий.
Среди множества блестящих имен, составляющих силу и славу русской литературы, Антон Павлович как бы стоит особняком, убеждена Толстая: «Невозможно точно сказать, что он такое. Чеховской способности мерцать, уклоняться от пристального взгляда поражались все, кто когда-либо пытался в него вглядеться».
Понятно, что, говоря о богатейшем наследии Антона Павловича, нельзя было не упомянуть канонический труд А. П. Чудакова «Поэтика Чехова», а точнее, его замечание о «черных ящиках» — особенных тайниках, где с чеховскими героями происходят самые необычайные метаморфозы и куда писатель не считает возможным вступить. По словам Татьяны Никитичны, такие тайники у Чехова повсюду. В «Даме с собачкой» — это дверь гостиничного номера, в которую «как будто кто вдруг постучал» («Кто? Да кто угодно — любовь, рок, ангел, судьба…»), разделив жизнь героев на до и после. В «Учителе словесности» — «комнатка, которая носила три названия: маленькая, проходная и томная». А в «Ионыче» пространство черного ящика увеличено до размеров целого кладбища — оттуда еще недавно живой, влюбленный Старцев выходит словно другим человеком («Ох, не надо бы полнеть!»).
Еще одним предметом художественного исследования Татьяны Толстой стал чеховский литературный и домашний зверинец. Обсудили, почему писатель ласково называл жену собакой, испытывал ли он «отвращение к животности», как персонаж «Ариадны», и чего не хватило Каштанке, чтобы вочеловечиться в полной мере.
Фото: АСПИР