В Доме Ростовых говорили о «тонкой» и «толстой» критике, интересе к советским поэтам, литературе «травмы» и фемпоэзии.
В рамках проекта АСПИ «Актуальные критики» в доме Ростовых прошла встреча с критиком Еленой Погорелой — человеком, который знает о текущей русской словесности все или почти все. И как редактор отдела современной литературы в авторитетном журнале «Вопросы литературы», и как поэт. Но еще – и как преподаватель словесности в школе. Отдельная удача для слушателей — в разговоре принял участие Игорь Олегович Шайтанов, известный литературовед, профессор РГГУ, главный редактор «Вопросов литературы». Вела вечер поэт, сотрудник АСПИ Ксения Савина.
Главной характеристикой современной литературы Елена Погорелая считает ее многоликость, многомерность:
– За последние 30 лет сменились около пяти литературных поколений, «Вопросы литературы» пытаются эту парадигму зафиксировать, например, в рубрике «Лица». Литература девяностых с их постмодернизмом и деконструкциями кажется уже глубокой архаикой. Нулевые годы стали временем новых волн поэзии, а десятые и начало двадцатых — временем критики. Сейчас движение литературы определяется критикой – читатель идет за критиком. И это – ново. Но предсказывать, что будет через несколько лет....
– Предсказывать что-либо очень трудно, – согласился И. О. Шайтанов. – Я видел смены ожиданий, среди них были и преувеличенные. В конце восьмидесятых пришли метаметафористы, концептуалисты... Помню, какое впечатление производил Александр Еременко с его «В густых металлургических лесах, где шел процесс создания хлорофилла...» – это был взрыв ощущений времени! Но построить новый немыслимый мир в поэзии им не удалось. Как были три главных поэта – Чухонцев, Кушнер и Рейн, так они и остаются. Взрыв не состоялся.
Развитие современной литературы, считает Е. Погорелая, идет по двум силовым линиям: западное влияние — и влияние глубинной отечественной традиции. Противопоставлять их нельзя.
– Например, русская детская литература никогда прежде не работала на создание зоны комфорта, – говорит Е. Погорелая, – она создавала нового человека, человека будущего. А современная детская литература пытается заниматься проговариванием травмы. Но мы же понимаем, что эти два направления нельзя рассматривать как прогрессивную (западную) и регрессивную (отечественную) традиции. Это нездоровая ситуация. Будущее литературы – в отказе от этих дефиниций.
Интерес вызвала тема «тонкой» и «толстой» критики. Погорелая объяснила: «толстая критика» (термин стал широко употребляться после появления одноименного сборника статей Валерии Пустовой в 2012 г.) — та, которая «создает миры», строит философский контекст, предлагает философское осмысление реальности, помещая тему в широкую культурную перспективу — от античности до сегодняшнего дня. Задача тонкой критики – «осветить и прорекламировать». Тонкую можно встретить в колонках в газетах или умном глянце, она на производство миров не претендует, а ведет читателя по миру писателя.
«Толстая критика», как и все сложные большие смыслы, убывает, роль критики как философии уходит. Раньше в литературном «толстяке» было несколько статей, теперь хорошо если одна. Колонки, а не пространные исследования, становятся самым популярным форматом критического текста.
Игорь Олегович Шайтанов, впрочем, счел нужным заступиться за колонки, напомнив, что это жанровое эссе, в котором более важно не «что», а «как».
– Но если западная эссеистика исходит из принципа «я все знаю о предмете, поэтому не буду ничего о нем рассказывать, а просто напишу об этом эссе», то отечественная — это «я ничего не знаю о предмете, поэтому буду о нем рассказывать».
Поговорили о новой «модной поэзии» – об именах, захвативших интернет и поэтическую эстраду.
– Нужна поэзия для юных, богатых, молодых и здоровых — появляется Вера Полозкова. Поэзия Оксимирона — для несогласных, для протестных. Здесь, конечно, что-то есть от поэзии, но это другая сфера деятельности: как авторская песня, как эстрадный романс. Они могут взаимодействовать: поэты, современники Высоцкого, испытали влияние его песенных баллад. Но есть поэзия, которая допускает влияние общество на себя и создает то, что хочет слышать ее целевая аудитория. Для кого-то это фемпоэзия, для кого-то – родные березки с осинками. Мне не кажется, что именно поэзия должна настолько зависеть от целевой аудитории, настолько обеднять себя.
Вместе с тем, считает Погорелая, тематика «повестки» не всегда означает конъюнктурность. Евгения Некрасова пишет фемпрозу, но работает не по запросу публики. «Калечина-Малечина» Некрасовой была работой «не с той травмой, которую надо проговорить, чтобы тебя впустили в какие-то круги, а с реально существующей».
– Если убрать фемповестку из Некрасовой, там много чего останется. Если убрать фемповестку из Оксаны Васякиной — ну, не знаю...
И. О. Шайтанов напомнил, что не надо недооценивать эволюционное значение таких явлений, как графомания.
– Пушкин последние годы жил в ужасном ощущении, что его не понимают, считают, что он исписался... Тургенев перед смертью говорил: что это был за морок, как мы могли восхищаться Бенедиктовым? помните стихотворение «Наездница»: «...гордяся усестом красивым и плотным»! А ведь такой вполне могла бы быть современная поэзия. Но Пушкин останется Пушкиным, Бенедиктов – Бенедиктовым, а Ах!Астахова – Ах!Астаховой. Одного будут чтить за поэзию, другого за слезу, которую он выжимал, третью — за что-то свое…
Из утешительного: вполне вероятно, полагает Е. Погорелая, что нас ожидает новая волна интереса к советской поэзии.
– Возможно, советская поэзия станет модной. Так Максим Амелин в свое время вернул Хераскова и Тредиаковского и стало модным читать литературу XXVIII века, поэзию досиллаботонического периода, потому что это стало признаком образованного человека.Так и сейчас приходит время поэтов двадцатых годов рождения. Я читаю ученикам «Капитан уехал за женой» Слуцкого — они не могут поверить: когда это было написано, в 50-е, а что, так можно было?
Обсудили, как справляется школа с современной литературой. По мнению Погорелой — никак, потому что система образования вообще плохо справляется с образованием как таковым. Литературу преподают вне контекста — исторического, эстетического, идейного. Качественное преподавание — в профильных школах при гуманитарных вузах, которые могут позволить себе пригласить профессионалов – писателей, критиков. Если в ближайшее время ничего не сделать, считает Погорелая, разрыв между профильными и массовыми школами будет катастрофически нарастать.
Но если, добавим от себя, школьные учебники когда-нибудь будут писать такие критики, как Елена Погорелая и Игорь Шайтанов – у массовой школы появится новая блестящая перспектива.